Скованные одной цепью

 Перед нами - личный опыт. А личный опыт, если он искренне изложен, всегда интересен. Но этот опыт для многих может показаться неоднозначным. И этим он еще интересней. Подобный неоднозначный, необщепринятый взгляд на привычные вещи в жизни будит мысль.

Почитаем и подумаем: что есть истина и где она. (о. Александр)

Любое насилие рождается только из насилия.

Где же мы встречаемся с такой системой отношений, которая учит нас быть жестокими?
В семье?
Бывает. Но это явно не норма. И не в каждой, слава Богу, семье.

Однако есть такие места, где насилие неизбежно, узаконено и одобрено большой частью общества.


Это прежде всего детские государственные учреждения: детский дом, интернат, детский сад и школа.

Сейчас я буду говорить о том, что лично мне в детстве казалось грустным и печальным. Тогда я еще не оперировала такими понятиями, как насилие и подавление личности.
И конечно, самым невыносимым для меня, как и для всякого любящего домашнего ребенка, была разлука с семьей.

Я постараюсь честно вспомнить, как это было.
Сразу скажу: у вас может быть другой жизненный опыт и другая позиция.
Я никоим образом не собираюсь обобщать и не претендую на истину в последней инстанции.
Просто вспоминаю и говорю прямо о том, о чем не очень принято говорить. Потому что такие разговоры требуют от взрослых каких-то действий.
Гораздо легче жить по общему сценарию. Мы так жили, пусть и детки хлебнут:
Наши предки лезли в клети
И шептались там не раз:
"Туго, братцы...видно, дети
Будут жить вольготней нас".( Саша Черный. Потомки)

Многим родителям кажется полезным и здравым устроить своим детям личный персональный ад.
Чтобы "узнали жизнь", чтобы "ценили родителей", чтобы готовились к страшной "взрослой" жизни, учились в условиях скопления большого сопливого сиротливого контингента отличать ромбик от квадратика . Семья ведь такими сакральными знаниями не владеет.

Конечно, бывает такая вещь, как острая необходимость. Маме некому помогать, много разновозрастных деток, специальный садик для особого ребенка.

Но все это, скорее, исключения из правил. Тогда как на моей памяти более чем обеспеченные семьи, очень незагруженные мамы, имеющие в анамнезе еще полк нянь и бабушек, все без исключения были уверены в том, что без тайной инициации в гос. заведении их ребенок обречен быть изгоем, парией и недоразвитой личностью.

Как же мало надо доверять себе, чтобы верить в такую плакатную глупость, возведенную в аксиому большевиками в 20-е годы прошлого века.
И в большевиков- то уже никто из умственно полноценных людей не верит, а дело их все живет . Почему?
Да потому что это ОЧЕНЬ УДОБНО.

И я не удивлюсь, если в скором будущем наше гениальное министерство образования, слившись в экстазе с министерством здравоохранения, объявит, что воспитанием должны заниматься только специально обученные люди. И детей будут изымать уже в роддомах .
Не просто так ведь практически уже запретили домашние роды.

Впрочем, вернемся к личному опыту.
Я помню себя очень рано. Во всяком случае отчетливо вижу, как меня купают в пластмассовой детской ванночке. Помню няню, игрушки, книжки, сказки и разговоры со мной, обо мне и те, которые вовсе не предназначались для моих ушей.
Я была единственным ребенком в огромной семье, меня страшно баловали и всячески ублажали. Супчик процеживали через ситечко: я не любила вареные овощи. Кашу украшали островками варенья, пихали в меня черную икру и пытались уговорить съесть хоть одну конфетку.

Но я, удивительно тощий ребенок, была непреклонна. Еда мне не нравилась. Есть было скучно. Может быть, никто просто не давал мне шанса хоть раз в жизни оголодать и наконец оценить вкус еды?

И вот такое изнеженное дитя в положенный срок было положено на алтарь гос. воспитания.

Детский сад. Целая череда грубых насильственных процедур.
Ранний горестный подъем.
Зима, темнота, мы плетемся в сад. Хочется спать, но еще больше хочется никогда не дойти до этого сада.

Мама рассказывала, что я все время умоляла ее еще немного погулять, зайти в какой-нибудь дворик, постоять, только бы оттянуть то время, когда надо будет потянуть на себя тугую дверь с большой деревянной ручкой и войти туда, где так ужасно пахнет невкусной ненастоящей едой, где по стенам развешаны некрасивые яркие картинки, а в глиняных горшках чахнут больничные фикусы.

В раздевалке снять верхнюю одежду и аккуратно сложить в узкий шкафный гробик с издевательским грибком на дверце.
Если не аккуратно, воспитательница вывалит на пол и заставит складывать на глазах у всех.

В садике - это тебе не дома. Шумишь в тихий час - могут посадить в сушилку одного. Не успеваешь одеться - будешь в одних трусах стоять в углу, не доешь - останешься за столом одна.
Еще хорошо, что я не мальчик. Одному мальчику остатки супа за шиворот няня вылила и не разрешила сразу бежать переодеваться.

Надо по команде садиться на горшок. Никому не интересно, хочешь ты или нет. Я однажды так нерезультативно целый час просидела на этом горшке.
А нянечка сказала, что она во мне очень, ну просто очень разочаровалась.
И я расстроилась: мне вообще редко делали замечания. Я была крайне послушной девочкой.

- Хорошая девочка, но не садовская, - говорила родителям воспитательница.
А бывают садовские? Бывают разве дети, которым нравится пять дней и ночей проводить в казенном учреждении?

Спать на скрипучей железной кровати, есть невкусную кашу с комками, высаживаться ночью по команде на холодный железный горшок.

Правда, по сравнению с садиком моей мамы пятидневка была просто раем. Маму отдавали на месяц. Забирать можно было на один день. 12 дней в году. Чем не детский дом?
Когда моя бабушка тащила маму в садик, малышка орала так, что случившийся поблизости милиционер долго выяснял у бабушки, кем ей приходится рыдающая девочка.

Однако такой личный опыт не помешал маме попробовать и нас с сестрой забросить в гремящей цепями неволи ржавый механизм государственной машины.

Я страшно горевала каждый день, каждый час, каждую минуту в детсаду.

Гуляя с группой по вечерам во дворе садика, я с тоской всматривалась в желтые окна жилых домов, стоявших поблизости. И представляла себе, как в этих домах сейчас мамы, папы и дети садятся за стол, шутят, разговаривают. А я здесь одна. И я никому здесь не нужна, и никто меня здесь не любит.

На тоскливых музыкальных занятиях я должна прыгать в такт,а у меня плохо получается, и все смеются. На уроках надо рисовать кривые палочки, от которых становится грустно.

Мне повезло только с соседом по спальне и по столу . Этот мальчишка каждый вечер просит рассказывать ему сказки, и я переговариваю все бабушкины истории и немного утешаюсь сама.
А во время еды этот же мальчишка с удовольствием съедает и мою порцию, поэтому никто и не догадывается, что я ничего не ем. Я не хочу, я тоскую.

Взрослые не знали о таком положении вещей довольно долго, пока мое истощение не достигло угрожающей жизни и здоровью степени.
И тогда меня забрали из садика и стали по капельке отпаивать и по крошечке откармливать. Как блокадников.

Так мое тело спасло мою душу от садовского насилия.
А вот мой сестре Дашке пришлось отработать в саду от звонка до звонка.

Иногда она рассказывает о своей детской жизни в садике. И тогда надо просто слушать, потому что комментировать эти воспоминания одинокого, несчастного ребенка просто нет сил.
Моя бедная сестра даже какала только в субботу и воскресенье, потому что пять дней в садике , на глазах у всех, в холодном казенном туалете она просто не могла.

Моего мужа в нежном возрасте трех лет голого выставили на стул, потому что он долго одевался.

Моего двоюродного брата воспитательница била по голове. И такие казарменные строгости совсем не помешали ему сбежать средь бела дня из сада и добраться до родного дома на автобусе в пять лет.
Хватился же своего воспитанника педколлектив далеко не сразу.

Поэтому я считаю, что детские сады - это настоящее насилие над ребенком, особенно лет до пяти, пока дитя так сильно нуждается в постоянном присутствии мамы. И ничего такого, чего не могла бы дать сама мама своему ребенку, там не выдают.

Я могу провести грубую, но доказательную аналогию.
Представьте, что вы завели маленького щеночка. И тут же отдали его другой тете, дипломированной дрессировщице. Так вот вопрос: чей это будет щеночек?

Вы резонно скажете, что все мы имеем подобный опыт и не выросли насильниками и преступниками, даже сталкиваясь с разными формами насилия в детских учреждениях.
Да, не стали. Мы стали жертвами. В нас подавили здоровую способность к сопротивлению, лишили ощущения семьи, приучили думать, что бросать, выбрасывать из гнезда - это нормально.

Конечно, садик на один день - это несколько другое. Моя племянница, например, с удовольствием ходила в сад, в свою маленькую группу из нескольких человек.

И все же надо очень внимательно наблюдать за тем, как ваш ребенок реагирует на садик.
И не стоит думать, что его ежеутренняя истерика - просто капризы избалованного пупса.
Это плач одиночества и непонимания, плач о предательстве.

Анастасия Николаева